Тему для пробного поста хочу, раз такой замес Х)

Халява!) Кхем, кхем. Прошу дать тему.

Тихий, едва слышный шорох бумаги убаюкивал. Прикрыв глаза, Укитаке изогнул губы в улыбке: его третьих офицеров хватил бы удар, если бы они увидели, что происходит в комнате капитана. Конечно, нехорошо так думать о своих подчиненных, но порой эта парочка проявляла исключительную настойчивость в вопросах, такого подхода не требующих. И первым среди оных, вне всяких сомнений, была борьба за первенство в увлекательной игре "кто накормит любимого тайчо лекарствами". Возражения вяло отбивающегося Джууширо не рассматривались.
"Тем не менее, во всех остальных отношениях они - образцовые подчиненные."
Посему Укитаке отбросил черные помыслы, сосредоточив внимание на звуке льющейся воды. Ставший привычным за годы дружбы с одним Шинигами ритуал оставался неизменным и по сей день. Безуспешная попытка беловолосого капитана должным образом поухаживать за гостем, прерываемая повелительным взмахом длани последнего. Заваривающий чай Кьёраку, заговорщицки подмигивая, звякает бутылочками сакэ (конечно же, обязательно теми, которые утащил из-под носа у бдительной Нанао). Укитаке неизменно отказывается принять на печень тяжкий груз, а старый друг не настаивает. После они долго беседуют о пустяках, обсуждают гуляющие по Сейретею слухи, капитан восьмого отряда жалуется на строгость лейтенанта (завершая монолог непременным "Но я все равно ее люблю!"), а капитан тринадцатого хвалится уловом. Традиция, не обременяющая ни одного из друзей. Впервые с момента ее окончательного становления Джууширо ощутил, что в тот раз все было не так.
Бумага повсюду - когда капитан в очередной раз слег, его помощники осилили большую часть работы, но документов, с которыми Укитаке должен был хотя бы бегло ознакомиться, все равно хватало. Сначала верные офицеры пробовали доносить информацию устно, но у обоих быстро сел голос. С показным пренебрежением относящийся к канцелярщине Шунсуй устроил из стопок бумаги относительно удобное лежбище, где и расположился. Но отнюдь не это беспокоило капитана тринадцатого отряда... Гораздо сильнее его волновало содержание бесчисленных документов. Уведомления о переводах, формирование нового подразделения, запросы о выборе нового лейтенанта... Казалось, кто-то задался целью посыпать даже не начавшую затягиваться рану доброй пригоршней соли. Гораздо хуже было сочувствие, сквозившее во взглядах окружающих. Но еще более ужасным стало то, что скоро оно сменилось равнодушием. Кайен не был первым, не будет и последним. Все мы когда-то уйдем. Смирись, приди в себя и иди дальше так же, как раньше, даря доброту, помогая советом. Сделай вид, что ничего не изменилось. Просто?
"Вне всяких сомнений."
Впервые за столетие (два? три? казалось, они были друзьями целую вечность) ритуал поднятия настроения был грубо нарушен: Укитаке, придвинувшись ближе, положил гостю руку на плечо. И скосил взгляд на маленькие бутылочки, которыми был заставлен свободный от белоснежной волны макулатуры пол. Кьёраку приоткрыл было рот, закономерно собираясь возразить, но Джууширо было достаточно слегка нахмуриться, чтобы друг исполнил не высказанную вслух просьбу.
"Есть битвы, определяющие грань между жизнью и смертью. Но есть и те, что разделяют честь и бесчестье... Может быть, последнее - лишь отживший свое обычай, не имеющий никакого смысла? Ведь лучше жить, пусть и на коленях, чем умереть стоя. Верно?"
Фарфор пиалы неприятно холодил кончики пальцев, жидкость в пиале была мутноватой, и капитан едва смог разглядеть в ней свое отражение. Колеблющееся, дрожащее, непривычное и незнакомое. Чужое. Кривое зеркало сакэ отрицало присутствие беловолосого капитана, не хотело пускать его в свой мир. Укитаке прикрыл глаза.
"Знаю, что хотел бы сделать... И понимаю, что делать должен. Спасибо, Кайен."
До конца разговора Джууширо ощущал на себе пристальный взгляд собеседника. Друг прекрасно понимал, что случилось с ним, но знал, что говорить об этом ни к чему - Укитаке должен сам разобраться в себе. Шунсуй мог лишь создать атмосферу комфорта, побудить товарища улыбнуться, что и делал с неизменным успехом. Капитан тринадцатого отряда смеялся, созерцая повествование о походе в баню "в лицах", не замечая того, что его сердце кровоточит все меньше и меньше... Рана зарубцевалась окончательно.
"Я еще не раз буду сожалеть о своем решении. Пусть оно и было правильным. Честь и долг для Шинигами важнее жизни."
Нетронутая пиала сакэ сиротливо стояла в стороне. Ароматный чай, в конце концов, гораздо вкуснее.

Тему пожалуйста.